Село Гремячка, Болтайский район Саратовской области. Рядом с селом был пруд, который назывался Косая гора. Годков мне было немного, еще дошкольный возраст. Молиться, креститься никто не заставлял, на горох никто не ставил, никаких принуждений со стороны тетки не было — царство ей небесное, рабе Божией Анастасии. Пацанами мы бегали купаться на пруд. Одежонки было — одни трусишки, и, как все пацаны, побежал я купаться. Плавать я не умел. Я старался ногами болтать по воде, а руками ходил по дну, и казалось, что я плыву. Примчался я на этот пруд, а там нет никого. Не бежать же обратно!
В ДЕТСТВЕ я был очень хилым ребенком. Чем я только не переболел в это время — и корью, и скарлатиной, и горячкой, и просто лихорадкой! Но ни разу я не был так опасно болен, как на восьмом году жизни. Я заболел тифом. Во время болезни, как рассказывала потом мать, я почти постоянно был в бреду и очень редко приходил в сознание. Помню только, что когда я приходил в сознание, то обыкновенно видел мать, молящуюся пред иконой Божией Матери, висевшей в той комнате, где я лежал. Раз как-то я очнулся. В комнате никого не было, только мать стояла на коленях и вполголоса молилась. По лицу ее ручьями текли слезы. В моей памяти и до сих пор сохранились слова ее молитвы
Боли были невероятные; ночи без сна; обезболивающие, которые не помогали… Кто испытал это на себе, тот знает, о чем я говорю. Назревало долгое тяжелое лечение. Перед его началом я соборовался. Это действительно изменило мой настрой. Откуда-то появились силы для битвы. Став де-юре инвалидом первой группы, я еще больше захотел делать что-то полезное для тех, кто попал в такую же ситуацию. Я стремлюсь объяснить им, что у всего в жизни есть смысл, что нельзя унывать и отчаиваться. Делюсь своим опытом (может, не самым позитивным): 34 курса химиотерапии, многочисленные курсы облучений и несколько серьезных операций — вот мой послужной список за эти семь с половиной лет после постановки диагноза…
ГОСПОДЬ ПОПУСКАЕТ ВОЙНЫ, чтобы пробудить целые народы от духовной спячки. Когда народ горделив, когда бросает вызов Богу и разрушает церкви, строя «наш новый мир», приходят орды иноземцев. В окопной грязи просыпается доселе дремавшая совесть, в пламени войны вдруг вспыхивает в сердце огонек веры. Когда ты стреляешь по человеку — это еще не война. Это какой-то страшный «тир», где ощущаешь себя вершителем человеческих судеб, распорядителем «жизни и смерти». Война начинается, когда впервые выстрелят по тебе. Моментально чувствуется бренность человеческого бытия. На войне ты не «охотник», ты «дичь». Ты научаешься жить без страха человеческого, лишь приобретя страх Божий.
Двоих из них застрелили. Два Жени. Их кумарило, нужно было найти денег на дозу. Денег не было. Они пошли к казино и наехали на первого встречного. Вынули нож и... получили по две пули в лицо. Гробы не открывали. Еще одна, Оля, прочитала в «Птюче» или в «Оме» про модную американскую фишку: человек лезет на крышу большого (очень большого) дома, вмазывает себе пять-шесть-десять доз (убиться!), прыгает с крыши и, не долетев до земли, умирает, бабочкой выпархивая из тяжелой несуразицы тела и летя навстречу сверкающей спирали солнца... На землю падает лишь мертвое тело.
Это произошло недавно. В редакцию одного минского журнала позвонили. Тонкий старческий голос просил о немедленной встрече с сотрудником редакции и даже требовал, чтобы такая встреча состоялась. Оказалось, что звонивший жил совсем недалеко от редакции. Встретились на природе. К сотруднику редакции подошел пожилой человек с лицом, испещренным морщинами, и с глубоким шрамом на шее. «Игнатий Фомич», — представился он и заговорил:
«Вы — единственный, кому я это рассказываю. После раскаяния я пойду в церковь и поставлю две свечи: одну — о здравии, а другую — за упокой, потому что я не знаю, жива ли она.
Это было в 1944 году. Немцы уже вовсю отступали, а я в бою получил тяжелое ранение. — Игнатий Фомич показал шрам на шее. — Попал я в госпиталь...
В ТО ВРЕМЯ КАК ДУШИ ЛЮДЕЙ, умерших естественным путем, испытывают в том мире облегчение и даже радость, души самоубийц, напротив, попав в тот мир, испытывают там смятение и страдание. Один специалист в области самоубийства выразил этот факт следующей меткой фразой: «Если вы расстаетесь с жизнью с мятущейся душой, то и в тот мир вы перейдете с мятущейся душой». Самоубийцы накладывают на себя руки, чтобы «покончить со всем», а оказывается, что там-то все для них только начинается. Вот несколько современных рассказов, иллюстрирующих потустороннее состояние самоубийц. Один мужчина, горячо любивший свою жену, покончил с собой, когда она умерла.
В ДЕТСТВЕ я был очень хилым ребенком. Чем я только не переболел в это время — и корью, и скарлатиной, и горячкой, и просто лихорадкой! Но ни разу я не был так опасно болен, как на восьмом году жизни. Я заболел тифом. Во время болезни, как рассказывала потом мать, я почти постоянно был в бреду и очень редко приходил в сознание. Помню только, что когда я приходил в сознание, то обыкновенно видел мать, молящуюся пред иконой Божией Матери, висевшей в той комнате, где я лежал. Раз как-то я очнулся. В комнате никого не было, только мать стояла на коленях и вполголоса молилась. По лицу ее ручьями текли слезы. В моей памяти и до сих пор сохранились слова ее молитвы
Боли были невероятные; ночи без сна; обезболивающие, которые не помогали… Кто испытал это на себе, тот знает, о чем я говорю. Назревало долгое тяжелое лечение. Перед его началом я соборовался. Это действительно изменило мой настрой. Откуда-то появились силы для битвы. Став де-юре инвалидом первой группы, я еще больше захотел делать что-то полезное для тех, кто попал в такую же ситуацию. Я стремлюсь объяснить им, что у всего в жизни есть смысл, что нельзя унывать и отчаиваться. Делюсь своим опытом (может, не самым позитивным): 34 курса химиотерапии, многочисленные курсы облучений и несколько серьезных операций — вот мой послужной список за эти семь с половиной лет после постановки диагноза…
ГОСПОДЬ ПОПУСКАЕТ ВОЙНЫ, чтобы пробудить целые народы от духовной спячки. Когда народ горделив, когда бросает вызов Богу и разрушает церкви, строя «наш новый мир», приходят орды иноземцев. В окопной грязи просыпается доселе дремавшая совесть, в пламени войны вдруг вспыхивает в сердце огонек веры.
В ТО ВРЕМЯ КАК ДУШИ ЛЮДЕЙ, умерших естественным путем, испытывают в том мире облегчение и даже радость, души самоубийц, напротив, попав в тот мир, испытывают там смятение и страдание. Один специалист в области самоубийства выразил этот факт следующей меткой фразой: «Если вы расстаетесь с жизнью с мятущейся душой, то и в тот мир вы перейдете с мятущейся душой». Самоубийцы накладывают на себя руки, чтобы «покончить со всем», а оказывается, что там-то все для них только начинается. Вот несколько современных рассказов, иллюстрирующих потустороннее состояние самоубийц. Один мужчина, горячо любивший свою жену, покончил с собой, когда она умерла.