– Ссоры и разногласия между супругами нередко заканчиваются скандалами и сетованиями — с этим человеком жить невозможно! Что стоит за такими претензиями? - Бессознательное ожидание, что «мною будут заниматься, на мне сосредоточатся». Конечно, отношения двоих состоят не только из этого ожидания. Есть и сексуальное влечение, и человеческий интерес, и готовность помочь. Но если мы говорим о претензии, то она вытекает именно из ожидания, которое не оправдалось. Именно этим ожиданием объясняется, например, тот парадоксальный факт, что очень трудно бывает признаться в любви. Почему же так трудно сказать о том, что один человек максимально хорошо относится к другому? Потому, что он боится отказа. Но раз он боится отказа — значит, это было не заявление, а запрос, просьба: займись мной, принадлежи мне, потрать на меня свою нежность, свое время. Это острая потребность — чтобы мне было хорошо в рамках наших с тобой отношений. Эта потребность есть у всех людей, вступающих в брак, но у всех она бывает выражена в разной степени. Кто покрепче, поустойчивее, у того больше шансов сосредоточиться на другом человеке, действительно заняться им. И если один в браке понимает, что все выходки другого ( его раздражение, придирки и скандалы ) — это только запрос: обрати на меня внимание, видишь, как мне плохо!
Наверное, у каждой женщины в жизни наступает период, когда она понимает, что нет никаких душевных сил идти дальше по выбранному пути, множество сомнений одолевают душу, на первый план выступает личный эгоизм и начинается ропот на своё бытие. А в голове одна и та же мысль: «Как я, бедненькая, устала!» Однажды я пришла к духовнику в весьма плачевном состоянии духа. После моей пафосной речи о том, как труден крест материнства, батюшка молча удалился в другую комнату и вернулся с книгой (Архимандрит Епифаний (Феодоропулос) «Добрачные отношения. Гражданский брак. Аборты» — прим. автора) в руках. «Хочешь, я тебе кое-что прочту?» — «Ну вот, — подумала я, — так хотелось элементарного человеческого понимания...
Жила-была обычная семья – мама, папа и двое детей. Жили они дружно. Каждый вечер они собирались за ужином, включали телевизор и мирно и хорошо проводили свободные часы. Но вот однажды мама, вернувшись с работы, зашла на кухню, полезла в холодильник за замороженными рыбными котлетами и привычным движением руки навела пульт на телевизор, но квадратный ящик почему-то не заговорил, не засветился, а продолжил стоять безучастно, отражая в экране лампу. Мама позвала папу, но и он не справился с техникой. В этот вечер за ужином вся семья недовольно жевала подгоревшие котлеты, сердито поглядывая друг на друга. А на следующий день папа, который никогда не мог даже на час отпроситься с работы...
Отец Сергий, тема нашей беседы – эстетическое воспитание. В связи с этим хотелось бы обратиться к Вам с вопросом как к пастырю и как к наследнику знаменитой духовной династии, прославленной не только святыми подвигами мученичества, но и уникальным творческим даром Вашей семьи – даром, передающимся из поколения в поколение. Как воспитывали Вас? И как пробудить в ребенке эстетическое чувство, научить видеть прекрасное? Мое детство прошло в деревне, которая на исходе 18 века стала называться селом, потому что там появился храм.
Для меня, как человека верующего, любовь – это, прежде всего, Имя Божье и сила жизни, исходящая от Самого Господа. И поэтому когда неопытная детская душа впервые сталкивается с проявлениями этого удивительного чувства – чувства подлинной жизни, доселе неведомой, таинственной, непостижимой, – то это не что иное, как первая встреча человека с Богом. Встреча с Богом лицом к лицу. Ибо если мы говорим о Любви, то обойти евангельское утверждение, что Бог есть Любовь, мы никак не можем. Ведь что испытывает человек, в котором живет подлинная любовь? Прежде всего, желание отдать всего себя, совершить какой-то поступок. Не уходить в себя
«Куда уходит любовь?» — спросило маленькое Счастье у своего отца. «Она умирает», — ответил отец. «И что, совсем, совсем ничего нельзя сделать, чтобы она жила дольше?» — «Люди, сынок, не берегут то, что имеют. Они просто не умеют любить!» Маленькое Счастье задумалось: «Вот вырасту большим и помогу людям...» Прошли годы, маленькое Счастье подросло и стало большим. Оно изо всех сил старалось помогать людям, но они ему не внимали. И вот однажды Счастье из большого стало превращаться в маленькое и чахлое. Очень оно запереживало, как бы совсем не исчезнуть, и отправилось в дальний путь, чтобы найти лекарство от своего недуга. Долго ли, коротко ли шло Счастье, не встречая никого на пути, только совсем ему стало плохо. И остановилось оно отдохнуть. Выбрало раскидистое дерево и прилегло.
Казалось бы, фантаст, человек с фантазией, должен легко находить ответы на любые вопросы. Но писатель-фантаст Юлий Буркин признался в своем блоге, что был поставлен в тупик рядовым телесюжетом: «Недавно по ТВ рассказали, что в стране 700 тысяч отказников, обсуждали, как эту ситуацию преодолеть, решили: повышать нравственность народа, чтобы матерям совесть не позволяла оставлять детей в роддоме… И вот я все думаю: а почему это позволяет делать закон?! С какой стати это не преследуется?!» Крик души томского фантаста не остался безответным, на многих площадках в интернете развернулись бурные обсуждения. « Действительно странно…
Существует классическое определение понятия семьи как системы – четко структурированного устройства с множеством элементов. И каждому элементу здесь задана своя функция, и в целом их работа направлена на взаимодействие, на осуществление жизнеспособности всей системы.
Семью можно сравнить также с живым организмом, в котором каждый член его выполняет свою ролевую функцию, свои обязанности. Нарушение такой иерархии отношений ведет к разрушению, дезорганизации системы. Сегодня семейный организм дает серьезные сбои. Об этом говорит оглушительная цифра: в нашей стране распадаются 80% зарегистрированных браков.
«Для ребенка дрязги страшней, чем розги». Не помню, в чьем сборнике стихотворений – Вознесенского или Евтушенко – вычитала я эту фразу еще в ранней юности и вздрогнула от узнавания. Да, именно так я и ощущала себя долгими днями, когда родители «выясняли отношения». Причем в их системе ценностей открытый конфликт относился к числу явлений, безусловно, запрещенных, поэтому после обмена парой-тройкой очень общих фраз, которые собеседник, предполагалось, должен расшифровать в нужном ключе и извиниться, родители замолкали, устраивая друг другу, а заодно и мне, многодневный бойкот.
Почему мне? А потому, что ответственность за все семейные неприятности...
Из опыта психологических консультаций в медицинских учреждениях мы сделали вывод: определённые технологии разговора с женщиной, записывающейся на аборт, которые могут как-то повлиять на её решение, существуют. Но было бы очень оптимистично предполагать, что, задав ей всего несколько вопросов, мы достигнем цели: она одумается и решится рожать. В лучшем случае мы можем надеяться на то, что она хотя бы задумается над тем, что аборт — не единственный и не лучший выход из её жизненной ситуации.
Работа психолога с данной категорией женщин – это работа «расшатывания», усиления сомнений. Женщина пришла записываться на аборт – она уже сделала выбор, приняла решение, но у нее всегда остаются сомнения – что-то на другой чаше весов. И работа психолога заключается в том, чтобы выявить эти сомнения, «дать им голос.
Существует такое выражение: сознательная вера в Бога. Обычно так говорят об отношении к Творцу взрослых зрелых людей. Но ведь какое-то представление о Боге есть и у детей, особенно из религиозных семей. Так что же такое детская вера? Чем отличается она от взрослой? Об этом мы решили спросить у православных родителей. Для многих участников нашего интернет-опроса -- особенно для тех, кто сам не так давно пришел в Церковь, -- воспитание детей в вере -- задача со многими неизвестными.
«Для меня это очень больной вопрос. Моей дочери скоро тринадцать. В последнее время она реже ходит в храм, реже причащается, меньше молится. И я не знаю, делает ли она это искренне или только потому, что “надо”, потому, что разговора о вере она категорически избегает.
«Моя дочь меня спрашивает: почему, если человек верующий, ему на дискотеку или в ночной клуб нельзя сходить? Я там не пью, не курю, наркотики не употребляю, а просто общаюсь со своими друзьями. Правильно ли будет запрещать ей это делать?»
Этот вопрос наш корреспондент Анна ИВАНОВА обсуждает с иереем Максимом ПЕРВОЗВАНСКИМ, главным редактором православного молодежного журнала «Наследник», духовника православного молодежного объединения «Молодая Русь»:
-- Что одному ребенку в какой-то ситуации нормально и хорошо, то другому смертельно опасно. Всегда нужно смотреть, что за ребенок, какая ситуация в семье, и серьезно разбираться, потому что, давая общий совет для всех, можно навредить.
Вряд ли кого шокирует малыш полутора-двух лет, который, уходя с прогулки, прихватил с собой чужую игрушку. Почему? Потому что каждому взрослому понятно, что в этом возрасте ребенок не способен разделять вещи на «свои» и «чужие». Проблема отношения к деньгам — это более узкий аспект проблемы отношения к собственности. В каком возрасте у ребенка появляется о ней осознанное представление? Считается, что на «мое» и «чужое» ребенок начинает делить вещи после трех лет, когда у него появляется самосознание. Значит, и об отношении ребенка к деньгам мы можем говорить начиная с трехлетнего возраста. Одним из первых сигналов того, что ребенок «познакомился» с деньгами, бывает воровство...
Сашка научился плавать под водой, два дня наслаждался этим умением, а на третий оглох. И его положили в больницу. Ребенку пяти лет полагалось лежать без матери, и он тоскливо проводил меня взглядом. — Я приду к тебе вечером, — сказала я. — Точно? — то ли не расслышал, то ли не поверил он. — Точно! — громко крикнула я. — Смотри: только точно! Я отправилась домой, вернее — в дом моих родителей, где я каждое лето провожу два месяца, чтобы немного закалить своих трех малышей. Почта уже пришла, но мне опять ничего нет.
Началось всё это четыре года назад. Я забеременела, когда мне было 22 года. Сначала думала оставить ребёнка. Но события, причём не самые приятные, так и сыпались на голову. И в какой-то момент я поняла - что ребёнок сейчас мне совершенно не нужен. Ни образования, ни работы, ни мужа, в общем, ничего у меня на тот момент не было.
Мой молодой человек был в меня влюблён. Даже предложил жениться и родить ребёнка. Но я всё воспринимала как какую-то игру, которую в любой момент можно остановить, начав играть заново по моим правилам. В общем, предложение отклонила, аргументировав отказ неуверенностью в своих чувствах к нему и тем, что для создания семьи и тем более для рождения ребёнка время не совсем подходящее. Как ни странно, он воспринял это с должным вниманием, и… поддержал меня. Все дела по "этой операции" я взяла на себя, а молодой человек полностью проспонсировал "операцию".
Толкаю, как телегу, свою большую коляску, рядом останавливается бронированный серебристый “Мерседес”, открывается окошко, и лысый мужчина в темных очках протягивает мне бутылку шампанского: – Таких женщин... уважаю! – Мой дорогой, у нас, кажется, будет тройня!... – сказала я радостно, выходя из кабинета УЗИ. – Глобально, – изрек мой муж и погрузился в пучину раздумий о хлебе насущном. Мужчины, думаю, его поймут. Нашим тройняшкам уже год, и муж из этих глубин так и не всплыл на поверхность – все бурчит под нос о чем-то своем, мужском: как прокормить эту ораву и почему государству, а вернее, нашему мэру откровенно наплевать на помощь многодетным семьям. А тем временем наша веселая орава растет на радость бабушкам, дедушкам, теткам и дядьям.
– Ссоры и разногласия между супругами нередко заканчиваются скандалами и сетованиями — с этим человеком жить невозможно! Что стоит за такими претензиями? 
Наверное, у каждой женщины в жизни наступает период, когда она понимает, что нет никаких душевных сил идти дальше по выбранному пути, множество сомнений одолевают душу, на первый план выступает личный эгоизм и начинается ропот на своё бытие. А в голове одна и та же мысль: «Как я, бедненькая, устала!» 
Жила
Существует классическое определение понятия семьи как системы – четко структурированного устройства с множеством элементов. И каждому элементу здесь задана своя функция, и в целом их работа направлена на взаимодействие, на осуществление жизнеспособности всей системы.
«Для ребенка дрязги страшней, чем розги». Не помню, в чьем сборнике стихотворений – Вознесенского или Евтушенко – вычитала я эту фразу еще в ранней юности и вздрогнула от узнавания. Да, именно так я и ощущала себя долгими днями, когда родители «выясняли отношения». Причем в их системе ценностей открытый конфликт относился к числу явлений, безусловно, запрещенных, поэтому после обмена парой-тройкой очень общих фраз, которые собеседник, предполагалось, должен расшифровать в нужном ключе и извиниться, родители замолкали, устраивая друг другу, а заодно и мне, многодневный бойкот.
«Моя дочь меня спрашивает: почему, если человек верующий, ему на дискотеку или в ночной клуб нельзя сходить? Я там не пью, не курю, наркотики не употребляю, а просто общаюсь со своими друзьями. Правильно ли будет запрещать ей это делать?»
В
Сашка научился плавать под водой, два дня наслаждался этим умением, а на третий оглох. И его положили в больницу. Ребенку пяти лет полагалось лежать без матери, и он тоскливо проводил меня взглядом.
