«А мы все ставим каверзный ответ и не находим нужного вопроса», — эти слова Владимира Высоцкого приходят мне на ум каждый раз, когда в православной периодике появляется очередная статья о причинах ухода людей из Церкви. Сразу поясню: я ни в коем случае не считаю, будто такой проблемы не существует и, следовательно, подобные публикации беспредметны и никому не нужны. Проблема существует, говорить о ней надо. Но сама постановка вопроса «почему люди уходят из Церкви?» является, на мой взгляд, ошибочной и малопродуктивной. Куда важнее сейчас выяснить совсем другое: зачем они туда приходили? Ведь даже ребенку понятно, что если человек откуда-то уходит, значит, ему там было плохо, значит, он не получил того, чего ожидал получить, и поэтому ушел искать лучшей доли в другом месте. Таким образом, любые варианты ответов на первый вопрос неизбежно сведутся к более-менее объективному набору внутрицерковных неправильностей и искажений, которые следует срочно устранить. И тогда люди перестанут, наконец, уходить из Церкви.
— Среди нашего населения крещеных — большинство, а регулярно в храме бывают из этого большинства… разве что несколько процентов. Перед тем как совершить Таинство Крещения, я каждый раз объясняю — как взрослым крещаемым, так и родителям, и крестным родителям младенцев,— что смысл Крещения как духовного Рождения заключается в последующей жизни в Церкви. И при этом знаю, что реально жить этой жизнью после Крещения будут — единицы. Каковы основные причины? Многие убеждены, что молитва в храме — это удел исключительно пожилых людей, то есть — что человек может быть этим озабочен только в старости, в преддверии смерти, среди болезней и т. д. А в молодости человек должен жить земными интересами. «Мы еще успеем!», «Состаримся — придем»...
Что означает быть христианином в XXI веке? Первый приходящий на ум ответ: то же, что и в тринадцатом.
Исповедовать Символ веры. Стараться следовать заповедям Христа. Видеть свою греховность и двигаться путем покаяния. Принадлежать к Церкви и участвовать в Евхаристии.
Все это неотменимо. Однако наша эпоха слишком отлична от минувших веков. Христиане нашего времени делают свой выбор в совершенно иных условиях.
Мы все в кого-нибудь или во что-нибудь влюбляемся, и совершенно не обязательно эта влюбленность заставляет грезить о поцелуях. Влюбиться можно в искусство или в профессию, или в актрису из фильма. В определенном смысле человек, приходящий в Церковь, испытывает такую же влюбленность: все кажется ему не просто новым и хорошим, но ослепительным, неземным, божественным. Каждая мелочь выглядит священной, в каждом встречном человеке готов он видеть образ Божий во всей его полноте. О том, что нередко происходит потом – размышления Андрея Десницкого.
Почему же сегодня брак стал таким непрочным, почему количество разводов,по существующей статистике, зачастую превышает количество бракосочетаний? Куда уходит любовь и стремление быть вместе у молодых людей, которые разводятся, не успев, порой, отпраздновать и первой годовщины своей свадьбы?
Для чего люди вступают в брак? Вопрос, казалось бы, совершенно бессмысленный, так как в брак вступают не “для чего”, а “потому что”. Потому, что любят друг друга, потому, что не мыслят своей дальнейшей жизни без любимого человека рядом. С этим трудно не согласиться. Брак – закономерное следствие взаимной любви мужчины и женщины. В этом смысле он самоценен, и не нуждается в дополнительных обоснованиях. Но почему же сегодня брак стал таким непрочным,
Как деловому человеку быть христианином? Как поступать по заповедям в мире, который по заповедям не живет? Правильно ли не бояться увольнять плохих работников, не стыдиться зарабатывать большие деньги? Мы спросили об этом практикующих бизнесменов, менеджеров, руководителей предприятий, комментировали тему священники. Оказалось, что на эти вопросы однозначных ответов нет.
Ты — слабое звено? Увольнение — вещь неприятная как для подчиненного, так и для начальника. И именно начальник должен сделать правильный выбор между целесообразностью и милосердием. Опытом в этом непростом деле мы попросили поделиться двух начальников...
Нас давно не удивляет огромное количество людей, просящих денег и помощи на улицах. В метро и у дверей дорогих магазинов, сквозь ограду уличного кафе и в храме. На билет, операцию, кусок хлеба. Бывает, даже на пиво… Смущает другое: помочь всем невозможно, пройти мимо нуждающегося стыдно, а недоверчивость (не без помощи СМИ с историями о мафии «нищих») зудит внутри: действительно ли все эти люди нуждаются? И как лучше поступить – чтоб и по совести, и результат налицо.
Куда, как не в храм, чаще всего обращаются за помощью, и кто, как не настоятель храма в центре столицы, обладает обширным опытом общения с нуждающимися и обманщиками? Наши сомнения мы адресовали протоиерею Максиму Козлову, настоятелю домового храма мц. Татианы при МГУ им. М.В. Ломоносова.
"Рабочий день священника - два часа служба утром и два вечером, а во многих храмах, особенно сельских, службы вообще только в выходные дни, а в остальное время непонятно, что батюшки делают. Разве это работа?" - с таким рассуждением встречаешься нередко. Отвечает священник Сергий ПАШКОВ, настоятель Богоявленского храма села Быки Курчатовского района Курской области, руководитель секции дзюдо для детей и подростков в деревне Макаровка Курчатовского района:
- Честно говоря, я такое мнение последний раз слышал в советское время, когда в школе учился. Нас учили, что в церковь ходят только темные старушки, а все священники - дармоеды. С тех пор как 14 лет назад сам стал священником, такого не слышал.
Уже семь лет я провожу свой отпуск в паломнических поездках. Люблю ездить одна. Не зависеть от группы, от экскурсовода, от намеченного плана и графика. Не просто побыть пару дней в святом месте наскоком, второпях, а пожить там, потрудиться во славу Божию, почувствовать себя почти своим в святой обители, увидеть её жизнь изнутри….
И вот я в Оптиной. Любимая моя Оптина!
В каждом святом месте своя благодать. Приехав, услышала такой диалог двух паломниц. «Я только что от святого Александра Свирского». – «Да что вы?! И в Оптину? Ну и как вам Оптина?» – «Знаете, в обители Александра Свирского более строгая атмосфера. А здесь как-то мягко, как дома. Что-то тёплое, родное. Может, это из-за природы?»
Одинокий», «иной», «одетый в черное», «ведущий уединенную жизнь», «отшельник». В общем, мрачный и нелюдимый. То есть монах, или, по-русски, инок, чернец. Вот только почему черный цвет его одежды вызывает у нас столь романтические ассоциации?
На самом деле черный цвет подрясника, подпоясанного кожаным поясом, - в образ власяницы и кожаного пояса, какие носил в пустыне проповедник покаяния Иоанн Креститель, - это, по существу, отсутствие цвета, то, что лежит за пределами светового спектра. В отношении к одеянию духовенства и особенно монашества - цвет совершенного покоя как отсутствия движения страсти, отрешения от всего суетного, от внешней жизни ради сосредоточенности на жизни невидимой, внутренней. Здесь, как нигде, внешнее, видимое - символ внутреннего: мира и покоя сердца в постоянном духовном пребывании с Богом.
Всем, спрашивавшим нас, пьют ли священники кагор, ответственно отвечаем: пьют! Причем все и в обязательном порядке: и известные московские (прото)иереи, и простые сельские батюшки. И пить кагор им предписывают... церковные каноны. (Тем, кто уже проявил сообразительность и догадался, - рюмка этого десертного вина, приготовляемого из красных сортов винограда (Каберне, Саперави и др.); остальным подсказываем.)
Кагор пьют не только православные священники, но и все миряне - потому что по установившемуся в Русской Православной Церкви обычаю именно это красное вино используется у нас для приготовления вещества (т. е. материала, видимой физической субстанции) Крови Христовой в Таинстве Причастия.
Наверное, каждому, кто пришел в Церковь взрослым человеком, доводилось переживать период отчуждения, противопоставления себя окружающему миру, своим неверующим родным и друзьям. У одних он проходит не очень болезненно, у других — сопровождается серьезными семейными драмами. Этот период воцерковления получил название «неофитство». Каждый, кто прошел его и остался в Церкви, вспоминает о нем с улыбкой и не без сожаления.
Когда я только пришла в Церковь, мне казалось, что здесь собрались необычные люди. Прислушайся - и услышишь шум крыльев за спиной. При ближайшем рассмотрении оказалось, что вполне обычные. Да и откуда им взяться, другим? Церковь - это тоже общество людей. И если ты принадлежишь к нему, то сначала посмотри на себя и спроси: «А ты-то сам какой?».
У одного протоиерея как-то заболел водитель, и меня попросили подвезти батюшку на службу. В Москве всегда пробки, все спешат, сигналят, ругаются. Одному надо налево, а никто не пускает, другому развернуться, но две сплошные полосы тянутся бесконечно. Водители нервничают, звонят мобильные телефоны. И тут, как специально, госавтоинспектор посередине проспекта загородил проезд. Все, стоим. Ждем, пропускаем начальство. Если свернуть во двор, есть шанс объехать это столпотворение, но висит знак «поворот направо запрещен». Не долго думая, нарушаю: мол, «в этом месте всегда поворачивают, есть правила, конечно, но ведь есть и обычаи…». При этом толкаюсь и прижимаю других желающих объехать пробку. А батюшка, хитро улыбаясь, спрашивает меня: «Что, сел за руль -- перестал быть христианином?»
Одна из моих знакомых, назову ее Ириной,— человек по природе верующий, однако… Ей постоянно кажется, что Церковь намеренно чего-то ей недодает или что-то очень важное от нее скрывает. И она ищет это, якобы скрываемое, где только может. Впрочем, такое происходит со многими. С теми, на мой взгляд, у кого по каким-то причинам не хватает (будем говорить — пока не хватает) внутренних сил на тот труд, которым только и дается в православной вере плод. Не получая плода, испытывая душевный (эмоциональный) голод, эти люди нередко тянутся к левому продукту, к суррогату. Иначе говоря, они не могут дотянуться до ветки, чтобы снять с нее яблоко, и поэтому ищут падалицу в бурьяне.
Всем известно выражение «Святая Церковь». Откуда же там берутся грешники? Интересно, что упреки в недостатке святости Церкви и ее отдельных членов нередко можно услышать со стороны людей невоцерковленных, но ищущих, присматривающих подходящую для себя хорошую Церковь. Действительно, могут ли в Святой Церкви быть недостатки?
ВЕДУЩИЙ РУБРИКИ: Иван СЕМЕНОВ, обозреватель ВГТРК, исполнительный продюсер телеканала «Вести» Родился в 1971 году. Окончил отделение структурной и прикладной лингвистики филфака МГУ. Преподавал русский, математику, информатику и церковнославянский язык в Свято-Димитриевском училище сестер милосердия.
Автор текста иеромонах Иона (в миру Джеймс Паффхаузен) ныне является Митрополитом всея Америки и Канады. Джеймс Паффхаузен родился в 1959 году в Чикаго, штат Иллинойс, и был крещен в Епископальной Церкви. В 1978 году Джеймс, студент Калифорнийского университета в Сан-Диего, принял Православие. После завершения университета продолжил образование в Свято-Владимирской семинарии в Крествуде, штат Нью-Йорк. Получил степень магистра богословия в 1985 году и магистра теологии в области догматики — в 1988 году. Работа над диссертацией на соискание ученой степени доктора философии в Graduate Theological Union в Беркли была прервана поездкой в Россию...
Как относится к интернету Церковь? В молитве есть просьба не вводить нас во искушение, а в сети искушения на каждом шагу. О парадоксах интернета в беседе с корреспондентом журнала Анной ПАЛЬЧЕВОЙ рассуждает ведущий одного из православных форумов, руководитель Школы молодежного служения при Патриаршем центре духовного развития детей и молодежи Данилова монастыря игумен ПЕТР (Мещеринов). -- Как вы относитесь к тому, что люди начинают молиться перед экраном компьютера? Не отваживает ли это их от храма -- ведь перед монитором-то молиться проще и ходить никуда не надо…
Тема «крестные и крестники», конечно, не сравнима с вечной темой «отцы и дети», но все-таки и она весьма актуальна в наше время. Ведь традиции восприемничества были прерваны. И часто получается так, что люди, далекие от Церкви, желающие все же крестить ребенка, выбирают для него крестного по чисто житейским соображениям. Да и в семьях воцерковленных людей, бывает, возникают преткновения в отношениях между крестными и крестниками. О некоторых подобных проблемах мы и хотим поговорить. Роль крестных родителей у первых христиан невозможно понять, не зная условий, в которых они жили. Согласно императорским эдиктам, христианство было поставлено вне закона как вредная секта. Приобщение кого-либо к вероучению, которое отрицало божественность правящего Августа и запрещало приносить ...
— Среди нашего населения крещеных — большинство, а регулярно в храме бывают из этого большинства… разве что несколько процентов. Перед тем как совершить Таинство Крещения, я каждый раз объясняю — как взрослым крещаемым, так и родителям, и крестным родителям младенцев,— что смысл Крещения как духовного Рождения заключается в последующей жизни в Церкви. И при этом знаю, что реально жить этой жизнью после Крещения будут — единицы. Каковы основные причины? Многие убеждены, что молитва в храме — это удел исключительно пожилых людей, то есть — что человек может быть этим озабочен только в старости, в преддверии смерти, среди болезней и т. д. А в молодости человек должен жить земными интересами. «Мы еще успеем!», «Состаримся — придем»...
Мы все в кого-нибудь или во что-нибудь влюбляемся, и совершенно не обязательно эта влюбленность заставляет грезить о поцелуях. Влюбиться можно в искусство или в профессию, или в актрису из фильма. В определенном смысле человек, приходящий в Церковь, испытывает такую же влюбленность: все кажется ему не просто новым и хорошим, но ослепительным, неземным, божественным. Каждая мелочь выглядит священной, в каждом встречном человеке готов он видеть образ Божий во всей его полноте. О том, что нередко происходит потом – размышления Андрея Десницкого.
Почему же сегодня брак стал таким непрочным, почему количество разводов,по существующей статистике, зачастую превышает количество бракосочетаний? Куда уходит любовь и стремление быть вместе у молодых людей, которые разводятся, не успев, порой, отпраздновать и первой годовщины своей свадьбы? 
Как деловому человеку быть христианином? Как поступать по заповедям в мире, который по заповедям не живет? Правильно ли не бояться увольнять плохих работников, не стыдиться зарабатывать большие деньги? Мы спросили об этом практикующих бизнесменов, менеджеров, руководителей предприятий, комментировали тему священники. Оказалось, что на эти вопросы однозначных ответов нет.
Нас давно не удивляет огромное количество людей, просящих денег и помощи на улицах. В метро и у дверей дорогих магазинов, сквозь ограду уличного кафе и в храме. На билет, операцию, кусок хлеба. Бывает, даже на пиво… Смущает другое: помочь всем невозможно, пройти мимо нуждающегося стыдно, а недоверчивость (не без помощи СМИ с историями о мафии «нищих») зудит внутри: действительно ли все эти люди нуждаются? И как лучше поступить – чтоб и по совести, и результат налицо.
"Рабочий день священника - два часа служба утром и два вечером, а во многих храмах, особенно сельских, службы вообще только в выходные дни, а в остальное время непонятно, что батюшки делают. Разве это работа?" - с таким рассуждением встречаешься нередко. 
Уже семь лет я провожу свой отпуск в паломнических поездках. Люблю ездить одна. Не зависеть от группы, от экскурсовода, от намеченного плана и графика. Не просто побыть пару дней в святом месте наскоком, второпях, а пожить там, потрудиться во славу Божию, почувствовать себя почти своим в святой обители, увидеть её жизнь изнутри….
Одинокий», «иной», «одетый в черное», «ведущий уединенную жизнь», «отшельник». В общем, мрачный и нелюдимый. То есть монах, или, по-русски, инок, чернец. Вот только почему черный цвет его одежды вызывает у нас столь романтические ассоциации?
Наверное, каждому, кто пришел в Церковь взрослым человеком, доводилось переживать период отчуждения, противопоставления себя окружающему миру, своим неверующим родным и друзьям. У одних он проходит не очень болезненно, у других — сопровождается серьезными семейными драмами. Этот период воцерковления получил название «неофитство». Каждый, кто прошел его и остался в Церкви, вспоминает о нем с улыбкой и не без сожаления.
У одного протоиерея как-то заболел водитель, и меня попросили подвезти батюшку на службу. В Москве всегда пробки, все спешат, сигналят, ругаются. Одному надо налево, а никто не пускает, другому развернуться, но две сплошные полосы тянутся бесконечно. Водители нервничают, звонят мобильные телефоны. И тут, как специально, госавтоинспектор посередине проспекта загородил проезд. Все, стоим. Ждем, пропускаем начальство. Если свернуть во двор, есть шанс объехать это столпотворение, но висит знак «поворот направо запрещен». Не долго думая, нарушаю: мол, «в этом месте всегда поворачивают, есть правила, конечно, но ведь есть и обычаи…». При этом толкаюсь и прижимаю других желающих объехать пробку. А батюшка, хитро улыбаясь, спрашивает меня: «Что, сел за руль -- перестал быть христианином?»
Как относится к интернету Церковь? В молитве есть просьба не вводить нас во искушение, а в сети искушения на каждом шагу. О парадоксах интернета в беседе с корреспондентом журнала Анной ПАЛЬЧЕВОЙ рассуждает ведущий 